По дороге домой, я со страхом представлял, что ждет меня по прибытию. Я вдруг осознал, что все время, пока я был в отъезде, я не написал ни одного письма родным. Это вызвало у меня панику и чувство вины. Когда место назначения было достигнуто, я с трепетом оглянулся по сторонам. Я не мог поверить, что вернулся в родной город: центр города лежал в руинах, в центре не осталось камня на камне, всюду работали добровольные бригады, помогавшие разбирать завалы, слышался плач женщин и детей, потерявших своих близких под завалами. Я не мог больше оставаться на месте, однажды уехав на помощь остальным городам, я внезапно осознал, что теперь мой город нуждается в этой самой помощи как никогда. От этого зрелища я забыл начальную цель своего приезда – проведать близки и узнать, в порядке ли они. Я бесцельно бродил по руинам под аккомпанемент человеческих страданий.

На месте дома, которой был цел в момент моего отъезда сейчас стоял импровизированный полевой госпиталь, который был переполнен людьми. Недолго думая, я зашел внутрь и глазам моим предстала ужасающая картина – госпиталь был переполнен, порядка 30 человек лежало на койках и на полу, и над ними работали 3 врача. Внезапно я почувствовал на своей руке чью-то горячую и влажную ладонь, — это был раненный гражданский, которой попросил у меня воды. Я протянул ему флягу и, утолив жажду, он, несмотря на своё состояние, согласился рассказать мне про бомбардировку.