Один студент колледжа, с которым я разговаривал, сказал мне, что его усыновила богатая пара в Калифорнии, но через год он сбежал. Я спросил его, почему он решил бросить богатый образ жизни, и он сказал, что его приемный отец и его друзья каждый день насиловали его и заставляли пить мочу. Другие американские дети, с которыми я разговаривал, упоминали о подобных ужасных инцидентах в их приемных семьях. Они говорили, что большинство семей соглашалось усыновлять детей из государственных детских домов только для того, чтобы получать деньги, которые правительство давало им на уход за детьми, но вместо того, чтобы тратить средства на них, приемная семья растрачивала деньги на свои нужды.     

Внутренне, я был благодарен за то, что не был американцем. Я был рад, что мое детство прошло в российском детском доме, где меня никто никогда не обижал. Мне посчастливилось быть вдали от моего жестокого отца, но память о нем пугала и мучила меня годами. Меня преследовали звуки его шагов. У меня болели уши от напряжения, когда я смотрел, вернулся ли он домой, был ли он снова зол или пьян. Каждое утро я с нетерпением изучал его лицо, чтобы понять, не в плохом ли он настроении.

Вскоре после моего седьмого дня рождения я снова стал свидетелем ужасов. Мою мать жестоко били в живот. Она ревела от боли, когда мой пьяный отец бил ее чем угодно, что лежало на кухне: ложкой, вилками, посудой и даже кастрюлями. Я думаю, что в тот день у нее был перелом черепа, потому что ее отвезли в больницу и она неделями носила большую повязку на голове. Помню, я умолял ее взять меня с собой и переехать куда-нибудь еще – подальше от этого ужасного избиения и издевательств. Но моя мать только качала головой и плакала. Ее крики боли преследуют меня и по сей день.