К середине октября мы начали замечать, что наша одежда заплесневела от холода. У некоторых детей были варежки, но остальные храбро перезимовали в Сибири с голыми руками. Наши замерзшие пальцы местами трескались от холода, но никто жаловался. Я чувствовал сильную любовь, царившую среди детей, укрепляющую нашу решимость выжить. Несколько месяцев подряд я продолжал добывать еду для детей из детского дома. Нам удалось добыть крупных рыб и обменять их у владельцев лавок. Иногда мы тратили добытые деньги на покупку местных деликатесов, таких как тонкая, нарезанная длинными ломтиками мороженая рыба и картофель.

Мой пятнадцатый день рождения прошел в разгар зимы, но мои русские товарищи праздновали этот день с размахом и каким-то образом умудрились подарить мне новую шубу. Это был первый предмет одежды, которым я обладал в течение многих лет и который не кишел ни вшами, ни жуками. Я был смирен и благодарен. Новый предмет одежды был чем-то больше, чем просто спасением зимой — я носил ее, чтобы идти дальше по деревням и городам. В центре одного города я познакомился с другими детьми, которые жили на улицах. Я был поражен их мастерством и смекалкой. Вскоре я присоединился к ним в их ночных похождениях. Только не вся их деятельность была совсем безобидной.   

Одно похождение вело к другому, пока я не впутался в мерзкое ограбление. Я не знал, что мои товарищи собирались ограбить банк, но к тому времени, когда я узнал об их намерениях, было уже слишком поздно уходить. Произошла перестрелка с полицией, и пока мои товарищи бежали, я остался, чтобы проверить, жив ли еще менеджер банка, в которого стреляли. Это было безрассудство. Моя остановка позволила полиции обнаружить меня рядом с орудием убийства и трупом.