Мои глаза засияли от знакомого названия: «Я родился в Тоттенхэме. Там моя мать… сейчас».
«Я был в Тоттенхэме много раз. Ты там закончил школу?»
Внезапно, мысль о моем месте рождения заставила мое сердце болеть. Лондон был в моим детстве. Там я жил с моей дорогой матерью. Я не мог думать об этом месте, не возродив память о тех дорогих мне днях. Это возродило во мне безнадежное чувство; напомнило мне о том, как много я потерял. Когда я сказал Йену, что моя мать в Тоттенхэме, я не лгал. Она была там. Она жила и умерла там, но для меня моя мать никогда не могла умереть.
Желая сменить тему, я спросил Йена, почему восточногерманская полиция держит его под стражей и в чем он обвиняется.
Ян резко нахмурился: «Немцы знают, кто я, — сказал он грустно. –Они показали мне копию моего досье в СРС.»
«СРС? – я был удивлен, узнав, что этот молодой человек работал на Секретную Разведывательную Службу. – Что они собираются с тобой сделать?»
Британец побледнел: «Если меня не обменяют, они меня казнят».
Я начал громко задыхаться, еще один заключенный поблизости застыл на месте. «Они не могут просто взять и убить тебя!» – я возразил.
«Это шпионский бизнес, – сказал Йен, остановившись. – У меня больше нет никакой информации, которой можно было бы поделиться с ними. Они выжали меня досуха, так что я для них ничего не стою».
«Британская разведка обменяет вас, верно?» – я надавил.