Вина поглощает меня даже сейчас. Виктор не должен был умереть в тот день.  Это должен был быть я. Я должен был умереть вместо него. Это моя вина, что мои враги уничтожили его.

Сумасшедшие воспоминания заставили меня рыдать бесконтрольно. Я чувствовал себя так, как будто потерял брата – брата, которого у меня никогда не было.

После лицезрения смерти Виктора, я был уверен, что сойду с ума от горя. Слезы ярости постоянно стекали по моим щекам, когда я думал о том, чтобы нарушить все мои правила. Мне хотелось нарушить все правила, которые я установил для себя много лет назад; клятвы, которые я дал, никогда не прибегать к насилию и не мстить врагам. Я поклялся себе, что никогда не буду мстить, потому что знал, что в конце концов это уничтожит меня. Но теперь мне захотелось убить их всех, заставить этих людей столкнуться с той болью, которую я чувствовал. Какая польза от правил, когда все твои близкие умирают перед твоими глазами, один за другим, и у тебя нет никого, ради кого можно было бы жить? Я не хотел терять контроль, но мой разум все больше погружался в сумасшествие. Я больше не хотел думать логически. В этом не было смысла. Тюрьмы было бы недостаточно для тех, кто убил моего друга. Они заслуживали смерти.

Когда я узнал о предательстве Ричарда и о том, как он организовал такой продуманный план, чтобы убить моего друга, я захотел переступить через все принципы, на которых я настаивал столько лет. Я рассуждал, что эти правила бесполезны, потому что в то время как я сражался с честью, у моих врагов не было ни правил, ни чести, ни кодекса. Я решил взять правосудие в свои руки и отправился на поиски Ричарда. У меня больше не было желания арестовывать его. Только смерть моего величайшего врага могла принести покой моему скорбящему сердцу.