В течение нескольких месяцев мне делали уколы адреналина в правую руку в больших дозах, в то время как анестезирующие препараты закачивались в левую. Это было сделано, чтобы разрушить защиту моего разума и сделать меня неспособным бороться против методов, которые они применяли ко мне. В течение нескольких часов я был подвергнут различным уровням электрических пыток, большинство из которых были применены непосредственно к центру моего черепа. Хирурги в масках постоянно делали разрезы на моем туловище и говорили мне, что я не мужчина. Говорили, что я женщина, которой нужна помощь в восстановлении моих репродуктивных органов. Я был в замешательстве. Проходили дни, и мое замешательство только подчеркивалось. Я действительно забыл, как меня зовут. Согласованная речь перестала быть тем, на что я был способен. Я не знал, что со мной происходит, но я знал, что они разрушают мою личность, ломают мою решимость, шаг за шагом.

Глухое бесконечное отчаяние
Все договоры темные вершило
Украло радость и очарование
Лишь на любовь мои остались силы.

Все беды что так бережно я прятал
И боль в груди, как тяжкая пучина
Ах, если б мертвым показать расплату,
Они бы умоляли о кончине.

Сны – это то, что ты не можешь контролировать. Это замечательно, потому что это значит, что другой человек тоже не сможет это контролировать. Я осознал это, когда мне постоянно промывали мозги в лаборатории. Мне снились сны о моем детстве, о времени, когда моя мать была еще жива, и в худших кошмарах я видел день, когда она умерла. Это было так давно, но сны были отчетливыми. Женщины в темных плащах шли за погребальным костром; они плакали. Это были похороны. Похороны моей матери. Милую, добрую и красивую женщину, которая всегда защищала меня от хулиганов. Я помнил ее смерть. Больше я ничего не мог вспомнить из своего прошлого, но последний раз, когда я видел ее живой, был вытравлен из моего подсознания. Я просыпался от этих кошмаров, в лихорадочных слезах. Затем мужчины в масках возвращались и начинали очередную тираду оскорблений и издевательств, почти убеждая меня в том, что я женщина, которой нужно спариваться с мужчиной, чтобы жить осмысленной жизнью. То, что они шептали мне на ухо, было бесчувственным, но я каким-то образом обнаружил, что верю их словам. Я смотрел на собственное изуродованное тело. Я не был похож на мужчину. Мои мужские органы были отрезаны. Мой мозг чувствовал, как будто его разрывали изнутри. Я жил в рукотворном кошмаре.