Я следовал за похоронной процессией, затерявшись сзади, когда женщины, прижимая своих детей близко к телу, плакали. Здесь были матери и жены погибших оперативников КГБ. Я молча стоял, наблюдая за теми жертвами, которые не смог предотвратить. Флаг несли люди в военной форме, в то время как российский военный композитор начал играть. Ноты были глубокими и болезненными.     

Я склонил голову, чтобы скрыть слезы, которые грозили пролиться из моих глаз. Легкий удар по ногам заставил меня повернуться. Маленькая девочка хотела отдать мне чучело животного. Я посмотрел на маленькое личико и узнал ее. Она была дочерью одного из погибших русских оперативников, погибших во время того ужасного взрыва. Он был связным из Пограничного управления КГБ и добровольцем. Теперь его больше нет, он сгорел во время беспощадного взрыва, который стер с земли химический завод. Я покачал головой, чтобы очистить эти картинки горящей фабрики из своей головы.

«Не грусти больше, пожалуйста, » – сказала девушка, протянув игрушку в вытянутой руке, умоляя меня не плакать. Переполненный эмоциями, я торопился убраться с глаз долой, быстро шел, стараясь создать как можно большее расстояние между мной и похоронами. Как только я добрался до главной дороги, я рухнул на землю и разрыдался. Было так трудно быть шпионом и оставаться при этом человеком.

Я понял, что я всего лишь испуганный мальчик, прячущийся за маской шпиона. Я содрогнулся от стыда и разочарования. Маленькая девочка понятия не имела, что ее отец умер из-за моей ошибки. Надо было проверить вторичный детонатор. Я должен был деактивировать бомбу. Пять оперативников КГБ погибли из-за меня. Пять прекрасных семей были разбиты, их вдовы беспомощны, их дети стали сиротами. Я был настолько потрясен печалью, что всерьез задумался о том, чтобы отказаться от двойной жизни и вообще покинуть мир шпионажа. Но Ричард отказался даже слушать об этом. Он настаивал, что я был их единственной надеждой уничтожить Полковника. Я был доверенным старшим агентом в Секторе и был посвящен в сокровенные тайны Лагеря. Если бы я не помог ЦРУ и КГБ навсегда закрыть лагерь, сотни хороших агентов продолжали бы умирать. Я должен был упорно выполнять свой долг.