Иногда я кричал от грусти. Никто мне не помогал. В беспомощной ярости я говорил остальным детям в детском доме, что я сбегу из этого проклятого места и никогда не вернусь. Их не тронуло мое горе. Старшие мальчики думали, что я отчаялся. Некоторые говорили, что я другой, что мой русский другой, слишком утонченный. Они часто группой издевались надо мной, утверждая, что я, должно быть, родился в богатой семье.

Спустя год после того, как меня высадили у сибирского приюта, мой желудок слегка приноровился к скудной еде. Общее состояние здоровья улучшилось, несмотря на ужасное снижение веса. Но я смог посвятить больше времени учебе и стал считать себя ответственным.

В течение двух лет государственная школа, примыкающая к детскому дому, в котором я жил, предложила мне стипендию. Проводя детство в Англии, я смог добиться успеха, потому что превзошел своих сверстников в разговорной речи и в понимании английского языка. Результаты моих экзаменов были выше среднего, и мои учителя чувствовали, что я могу преуспеть и по математике, и по английскому языку. Русская литература также показалась мне увлекательной. К этому времени я уже оценил мастерство моей мамы писать. Каждый вечер я читал несколько страниц из ее дневника как молитву. Изношенные страницы ее дневника были единственным напоминанием о милом человеке, который заботился обо мне, даже рискуя собственной жизнью. Я пережил младенчество и детство, благодаря ее бессмертной любви. Несмотря на ужасы, которые мой отец заставил меня пережить, я нашел цель в жизни, причину для ее продолжения.