Но меня как будто никто не слышал. Избиение продолжалось. И продолжалось. Пока я не рухнул у порога, трясся от беспомощной ярости и спорадического страха. Через несколько лет в моей жизни открылась новая глава, когда умерла моя мать. Я стал подопечным государства и, как обычный ребёнок-сирота, меня перевозили из одного места в другое.

Из сиротского приюта, куда меня отправили, я был изгнан, а беспризорных детей, с которыми я играл, арестовали за преступную деятельность. Когда меня приговорили к смертной казни за убийство, которого я не совершал, я все еще любил свою родину, но в Сибири для меня не было никакой надежды. Бывший Полковник КГБ, давший мне новый шанс на жизнь, настаивал на том, что я принадлежу ему за то, что он спас меня из камеры смерти, но я хотел умереть в возрасте шестнадцати лет в той жалкой тюрьме. Каждое утро я просыпался в Лагере с безнадежностью и грустью, потому что не был мертв. Я брался за самые рискованные миссии, самые смертоносные перестрелки — в надежде, что милосердная пуля пронзит мое сердце и утолит всю боль, которую я чувствовал.

Этого никогда не было.

Я был вынужден выполнять приказы Полковника, несмотря на то что ненавидел убийства, которые он заставил меня совершать. Я был хорош в своей работе. Мое мастерство было моим проклятием. В глубине души я был москвичом, но в России у меня ничего не оставалось. Я был там беглецом. Предателем, который предал не только свою страну, но и своих друзей.