Жизнь казалась мне бессмысленной.

Какой смысл выживать, если те, кого ты любишь, тебя ненавидят? В этом мире были еще миллионы людей, которых нужно было спасти, которые нуждались в жизненно важной помощи, чтобы прожить хотя бы еще один день, но я чуть не потерял силы идти дальше.

Какое-то время я больше не испытывал энтузиазма бросаться в смертельные ловушки, чтобы спасать людей.

В конце концов, разве не это я пытался сделать в Орландо?

Я поехал туда с одной целью: предотвратить перестрелку, которая, как я узнал, должна была произойти. Тем не менее, я не смог спасти невинные жизни, их все-равно разорвали пулями на куски.

Я подвел себя. Моя любовь предала меня. Все казалось бесполезным. Мир для меня был мертв.    

Мои дознаватели стали получать удовольствие от моих страданий, поэтому они начали больше пытать меня водой. Тонуть – это ужасно. Чувство, что ты тонешь, было настолько ужасным, что я не думаю, что есть в мире слова, которые могли бы это описать. Когда жуткие американские дознаватели держали мою голову в ледяной воде, ледяная жидкость бросалась мне в нос, в рот и в глаза, причиняя огромную боль сердцу и легким, в то время как все мое тело бесконтрольно билось в конвульсиях, пока я боролся и отчаянно брыкался, чтобы освободиться. На этот раз я был полон решимости умереть, но они вовремя вытянули меня и ввели мне адреналин.

Мое существование было жалким. Я валялся у их ног – позорное проявление жалости. К моим рукам и туловищу были прикреплены десятки электродов и проводов, которые обжигали большие участки моего тела. С ужасом я смотрел на свою мертвую кожу, свисающую с ожогов. Мои слезы и пот высохли и стали солёной корочкой на моих полых щеках. Это было пугающее зрелище, но пытки продолжались. Я чувствовал себя беспомощным, как осужденный, у которого не было другого выбора, кроме как принять свою судьбу.