Электротерапия уменьшилась и в конце концов прекратилась. Как только я начал думать, что худшее позади, меня поместили в бетонную ячейку с небольшим окном, обращенным к небу. Мне не давали никакой еды в течение нескольких дней; это могли быть недели, но я никак не мог определить время в камере без света. Поднос с теплой едой подвозили к окну, как раз за пределами досягаемости, пока я не начал стонать в отчаянии и голоде. Я был уверен, что они убьют меня с голоду. Потом дали ужасную еду, миску с гнилым рисом, кишащим личинками. Это была моя единственная пища за последние семь дней полнейшего голода. Я не мог заставить себя проглотить заполненную зловонием гниющую еду и меня вырвало. Я пытался найти убежище в моем прошлом, счастливые моменты в детстве, поэтому я просеивал воспоминания сквозь обломки молодости, пытаясь найти хоть одно воспоминание, которое не усилило бы боль, которую я уже чувствовал.

Это было безнадежно.

Следующая фаза моих пыток ждала меня в камере рядом со мной. Я и заключенный, которому промывали мозги вместе со мной, был привязан к стулу. Коротышка, который был ответственен за ввод электрического шока в мою голову, вручил мне маленький нож и сказал, что, если я убью другого заключенного, я буду освобожден. Я отбросил их предложение и, естественно, отказался убивать заключенного.

Последствия моих действий были тяжелыми. Меня снова поместили в голодный бункер, и на этот раз мое пропитание состояло только из мертвых крыс. За этим последовали еще семь дней голода. Тюремщик принес мне сочный бургер и размазал его по лицу. Я умолял их дать мне крошечный кусочек еды, но они снова отвели меня к заключённому по соседству и сказали, что единственный способ получить еду – это убить этого человека.