Базир, припоминая имена, защелкал пальцами. Стефания, наевшаяся и этим оживлённая, предположила:
-Делин и Клемент?
-Да! Словом, я их встретил в таверне уже на выходе. Они переговаривались, меня не заметили. Я – капюшон на голову и мимо.
Для убедительности Базир натянул на голову капюшон.
-И им хватило? – Абрахам даже скривился от отвращения. – Глупцы!
-Они-то глупцы, — согласился Рене, — но если они рядом, то и другие, стало быть, ошиваются неподалёку. Это – плохая новость для нас. Хотя, учитывая, что ещё недавно мы переживали о том, что погоня за нами едва ли не отсутствующая – это ожидаемо плохая весть.
-Есть ещё хуже, — Базир позволил Рене небольшой монолог прежде, чем снова напомнить о себе. – Они говорили об убитом охотнике. О Марбасе. Делин выговаривала Клементу, что нужно держаться в тени и не лезть на рожон, а то Клемента, цитирую: «прирежут как Марбаса».
-Ну и что? – не выдержал Абрахам. – наткнулся на кого-то, напоролся…
-На нас, — поправил Рене мрачно. – Я знаю, как будет. Они решат, что Марбаса убили мы. Я или Стефания. Если речь идёт про «прирежут». Хотя, неважно даже – повесят на нас. Если до этого момента мы просто насолили главам Церкви, то сейчас мы оскорбили охотников. Теперь нас и слушать не будут: встретят и порвут. Сами же знаете…
Рене был снова прав. Это бесило. Но среди охотников был такой своеобразный кодекс чести, и действительно считалось величайшей подлостью убить своего соратника. Даже то, что они пошли против Церкви не было таким преступлением в глазах всех охотников и их помощников, ведь обстоятельства были смутными, непонятными и Константин явно темнил. Но тело Марбаса – это плевок в своих же. Охотники, настигнув беглецов, предприняли бы все меры, чтобы взять их живыми и доставить в Церковь на суд. Но теперь было ясно: пощады не будет. Никакого сговора, никакого мира – лишь битва до чьей-нибудь смерти.
