И видишь её, и аромат чувствуешь, и даже потрогать крышку можно, а не откусить!
У Брексты даже клыки чесались от предвкушения. Но она знала, что с нею сделает хозяин, если только узнает о её мыслях насчёт своей гостьи – Влад всем сделал строгое внушение и все держались и слушались. И Брекста держалась, но ей приходилось хуже. Она и при жизни-то не обладала какой-либо сдержанностью, а тут, в посмертии…
Брекста стояла на тело и маялась. Она знала – ей не жить, но разве такая жизнь, в вечном голоде и в невозможности поесть того стоит?
«Я только попробую…» – Брекста успокоила себя этим. Может быть, хозяин и не заметит?
Осторожно, словно Стефания могла в любое мгновение очнуться и обнаружить её, Брекста переступила через полог кровати и крайне аккуратно опустилась на колени. Рука Стефании очень удобно свешивалась с края постели, её-то Брекста и взяла своими холодными мёртвыми пальцами.
Кровь билась… жизнь билась. Тёплая, сладкая жизнь! Брекста осторожно прижалась губами к руке, пока без клыков, примериваясь, и поняла, что не сдержится.
Если очень долго пугать человека, в конце концов, он либо сломается, либо разозлится и решит, что всё, что он тщетно пытается сохранить, может гореть в адском пламени. Голод сводил Брексту с ума, и она так же, как загнанный страхом человек решила, что пусть она лучше сгорит в адском пламени, но зато утолит ту бездонную пропасть кровью. Кровью этой девчонки.
