-А ведь казалась такой приличной! – замечает Рене. В этом замечании есть человечность. Но она проходит. И он снова становится дознавателем Абрахама.
-Не мучайте ее, — тихо просит Абрахам, — она дура. Она ни дьявола, ни черта не знает.
-Разберемся, — усмехается Рене. – Это трогательно, но ты не отвлекайся от своей участи!
А Ронове гадает как поступить дольше всех. Он уже заносит руку над листом, но убирает вдруг и снова заносит, и снова дрожит в неуверенности твердая в бою его рука.
Даже дознаватель устал уговаривать.
-Вы бы решались… — советует он, вздыхая, — третий час уже. Есть хочется…спать!
-Есть, спать, — повторяет Ронове и вдруг представляется ему взгляд Стефании. Укоризненный взгляд. Если она узнает о его поступке?! Она-то сама не предаст так просто – да и слышна ругань ее была. Явно попытка провален. А он что, слабее?
-Ну? – торопит дознаватель.
Ронове холодно и твердо откладывает перо в сторону и одним движением сминает фальшивый протокол – плевать, плевать, что будет дальше. Сейчас нужно остаться самим собой. Хватит уже жертв!
-Зря, — вздыхает дознаватель, — зря вы так, Ронове! Вы еще молоды!
-Пошел вон, — советует Ронове, стараясь не передумать и не броситься за уходящим дознавателем. На мгновение в допросную камеру проникает свет – это открывается и тут же закрывается дверь в коридор, но все затихает, пропадает в темноте – почему-то никогда дознаватели не оставляют и огарка свечи своим жертвам!
