Для Абрахама всё было противоречиво. На словах он был категоричен, но в душе его творилось противостояние между осуждением без права помилования и осуждением со снисхождением. Но Абрахам никого не пускал в свою душу, а уклоняясь от любопытного и даже заискивающего взгляда Болезной Стефании, шёл, не оглядываясь.

            Стефания поглядывала в спину Абрахама, пытаясь понять, о чём он думает. Она догадывалась, что ничего хорошего в его мыслях нет относительно неё самой, но она не могла перестать думать об этом. Это привело Стефанию к досадному и нелепому запинанию о корягу. Устоять-то устояла, но Рене, шедший теперь за нею, весьма выразительно зацокал языком.

            Стефания поняла, что так нельзя дальше. нужно отвлечься. Она попыталась думать о Базире. Без сомнения, та трактирщица выходит его, если Базир действительно у неё. Мысль о Базире оказалась очень неприятной и Стефания попыталась вспомнить, что её могло бы поддержать. На самом деле, имя давно уже пришло к ней в сознание, но она боялась позволить себе его заметить. Но когда прошла дума о Базире, уколов её совесть. Стефания ослабила контроль над сознанием, отвлеклась, и проклятое имя скользнуло змеёй, радостно заалев в мозгу: Ронове.

            Стефания сжала зубы. Ронове оставил их. Давно оставил. Как можно думать о нём? Он смотрел с презрением и ненавистью на саму Стефанию, боялся её, вся она сделалась ему ужасна и отвратительна из-за того, что Стефания не могла даже отменить или исправить в себе. И за одно это Ронове не заслуживал уже быть в её памяти, но он был.