Огюстен закрыл лицо руками. Головная боль навалилась на его сознание. Ему было плохо. Ему не хотелось решать такой дилеммы, которая в любом видимом Огюстену исходе вела к краху в рядах церковников.
Но это в видимом ему исходе!
Рене до определённого момента не задумывался об этой сложности. На мысль его навёл древний кровосос, который так услужливо объяснил, в чём его личная выгода, чтобы церковники донесли свои бумажонки до Святого Сердца. И Рене думал.
–Огюстен, – Рене осторожно кашлянул, – церковь – это не два или три мерзавца, которые пошли на сговор.
–Верно, но от этого не легче.
–А должно, – Рене был хорош в дипломатии и в умении находить выход. Здесь он ощутил себя в родной стихии, и даже в лице его просияло что-то затаённо-счастливое. – Огюстен, брат мой, церковь Животворящего Креста возглавляет совет. А в совете наибольшее влияние имеет Константин. Мы не обязаны разглашать бумаги всем, мы можем связаться с советом, можем потребовать, чтобы Константин и руководство Животворящего Креста все как один подали в отставку.
–Ага, так они и согласятся!
–В таком случае, у них будет выбор. Либо уйти с честью, по их условиям, либо быть оплёванными и приговорёнными нашими бумагами и доказательствами. Мы не будем разрушать Церковь, мы нанесём удар по руководству. Даже если учесть то, что в сговоре заняты не только они…– Рене развёл руками, как бы извиняясь.