Теоретики занимали огромный круглый зал с множеством дверей, выходящими в него. За дверьми, как знала Стефания, таились комнатки самих теоретиков, их рабочие пространства. А круглый зал был предназначен для зачиток и обсуждений придуманного, для общих проектов и для демонстраций, которые проводили практики церковников, получавшие предложения от теоретиков.

            Стефании повезло: в зале, кроме Буне, склонившегося над кучей свиток, концы которых свисали аж с лакированной поверхности стола, был еще один угрюмый церковник, имени которого она не знала.

            Угрюмый церковник равнодушно скользнул по ней взглядом и отвернулся к своим бумагам, всем видом показывая, что он плевать хотел на всяких посетителей. Этого Стефании и было нужно – она приблизилась к Буне, и села на скамью рядом.

–Привет.

–Угу, – согласился Буне, не удостоив ее взглядом. Стефания глянула на листы, испещренные незнакомыми ей рядами символов, каких-то скругленных, похожих на раздавленные ягоды.

–Работаешь? – предприняла Стефания еще одну попытку.

–Угу, – повторно согласился Буне, все также увлекаясь больше бумагами, чем ее присутствием.

            Стефании сделалось обидно. Никому-то, решительно никому, лично она не была интересна! Весь интерес, обращенный к ней, заключался только в том, что её прямоё начальство –  Абрахам и все ждут от нее каких-то сплетен и слухов, историй. Но она даже к ним не имеет способности! Пустое место, ничтожество!