Но даже преступники имеют право на милосердие. Чем виноваты те существа, в чьих венах течёт магия вместе с кровью? Они боятся и они вступают в войну. Их можно понять, хоть понимать нельзя.
Но как это объяснить Стефании? Как объяснить, чтобы не разрушить её хрупкий и нежный, такой наивный мир?
Да и стоит ли объяснять? Умный поймёт сам. Счастливый не поймёт никогда.
-Знаешь, а я тоже был лучшим учеником на курсе, — вдруг сказал Ронове, чтобы отвлечь Стефанию, а больше того, чтобы отвлечь себя, — но сдал экзамен лишь со второй попытки. По решению Совета мне было дозволено это.
-А что случилось в первый раз? – Стефания отвлеклась. Они никогда не были прежде так близки. Как иронично. В грязи, в дыму, в каком-то Речном городке они вдруг оказались ближе друг к другу и живее, чем в стенах родной Церкви!
-Стошнило, — признался Ронове, — я был трусом.
Стефания хмыкнула, но вспомнила, где и при каких обстоятельствах находится и посерьёзнела. Но было это мгновение, когда Ронове сумел вызвать у неё этот смешок, и одно это уже значило слишком много, чтобы не заметить этого.
-Знаешь, — начал Ронове, но его перебили крики Абрахама с улицы:
-Эй вы! куда делись?
-Абрахам! – Стефания выскочила прочь, забыв сразу и про Ронове, и про его неоконченную фразу, а может быть, не забыв, а просто сбежав, почувствовав в появлении Абрахама шанс к отсрочке?
