-Вы! – Стефания гневно ткнула пальцем в Абрахама, пока он с абсолютно ледяным спокойствием закрывал за собою двери. Базир выглядел ужасно и, войдя, привалился к стене, прикрыл глаза. – Как вы…

-Мог, — легко согласился Абрахам. – Когда идет война, когда мы отстаиваем Крест и Свет, когда боремся с врагом, проникшим в наши же коридоры – я могу все. Всякая ненадежность здесь будет погибелью всего дела, всякая слабость – печать поражения. Если тебя занимает то, что ты называешь своим испытанием, то пошла вон отсюда! Здесь не место нытикам, тряпкам и лентяям!

            Стефания опустила руку. Абрахам был сам в своей стихии. Конечно, что ему до каких-то там чувств какой-то там Стефании? Он всегда мог оправдать если не всё, то почти всё для себя.

            Что еще можно было бы ждать от него?

            Стефания глянула на Базира, и, ощущая непомерное понимание к нему, спросила:

-Ты как?

            Базир, чувствуя, что вопрос обращен к нему, открыл глаза и кивнул, глядя на Стефанию:

-Нормально.

            Сейчас они были ближе друг к другу. Они могли не знать друг о друге ничего, но пережили явно слишком схожее опустошение, чтобы Абрахам и Ронове могли убедиться в чем-то.

-Стефа…- Ронове приблизился к ней, но Стефания не обернулась. Ронове коснулся ее руки, ненавязчиво, осторожно, но она как бы случайно (хоть и не хотелось ей так поступать), отвела руку в сторону, оправляясь.