Ещё через мгновение стальной вспышкой, мгновенным ударом, росчерком металла кинжал вошёл в шею Марбаса по рукоять.

            Марбас взревел, его глаза налились кровью, он выпустил свою страшную жертву и попытался вытянуть кинжал из шеи, но сделал только хуже. Кровь высвободилась, потекла, унося жизнь Марбаса на суд неба.

            Ронове не мог отдышаться ещё минуты две. Марбаса уже не было на свете, тело, завалившись на землю, подрагивало, но опасности никакой уже можно было не ждать.

-Я же просил одуматься! – Ронове сплюнул на землю, вытер кровавый кинжал, вторично оброненный на землю, краем плаща и сунул на прежнее место, на походный пояс. Взглянул на замирающее тело с жалостью и отвращением.

            Нужно было что-то сказать, так велел крест. Ронове окончательно отдышался, и, наконец, нашелся:

-Ты был хорошим охотником. Ты знал, что тебе вряд ли удастся меня убить. Твои действия, твои нелепые попытки говорят о том, что ты хотел умереть. Ты не хотел взять на душу такой же грех. А так вышло и не совсем самоубийство…

            Ронове знал Марбаса. Он был внимателен. Он никогда не дал бы своей жертве выскользнуть рукою, или совершить какое-то движение, которое могло привести к таким последствиям.

            Ронове еще раз глубоко вздохнул, взглянул на небо:

-Боже, я просил ответа! Всего лишь ответа!

            Отступать точно теперь было некуда. Убийство собрата-церковника – это трибунал. За это карают смертной казнью.