И всё-таки Стефании не было покоя. Дело двести пятьдесят три-дробь ноль! Этот вампир, обладающий магией, вернее, не то, чтобы магией…
–Разве нет у меня права узнать больше? А вдруг я столкнулась бы с ним?! – Стефания разозлилась сама на себя, и эта злость помогла найти ей оправдание своему любопытству. – До сегодняшнего дня я не знала, что такое вообще возможно, но теперь…разве не нужно и мне быть готовой?
Это оправдание помогло. Стефания даже обрадовалась и воспряла духом, и оставила свою комнатку. Она знала, что к ней вряд ли кто придет, да и Абрахам её, вернее всего, не станет вызывать к себе: сейчас он, должно быть, смущён своей откровенностью и даже зол на нее. Но в нем проявились человеческие черты – это Стефания отметила краем сознания.
А сама помчалась через половину церковного мирка, состоящего из множества переходящих друг в друга комплексов, соединенных витыми лестницами, переходами и галереями на манер лабиринтов, чтобы отыскать Буне.
Буне входил в ряды теоретиков, которые создавали новые вариации оружия церковников, изучали все способы уничтожения и противостояния магам, а также (на это дело отправляли проштрафившихся), составляли книги и готовили лекции для новых служителей Животворящего Креста.
Буне был ровесником Стефании, но если ее молодость для Абрахама значила одно и короткое «дура», то для теоретиков молодость Буне была приливом свежих творческих идей. Он тоже некоторое время работал в архивах со Стефанией, и она поражалась тому, как яростно, используя каждую свободную минуту, он проглатывал тома за томами, разворачивал со всей скрупулезностью свитки и что-то переписывал из них. саму ее ни на что этакое не тянуло, поэтому в ее глазах Буне был чудаком.
