Дойдя до беглецов, Базир свалил мешок на траву и развязал. Аромат пищи всколыхнул желудки несчастных и измученных бегством, голодом и напряжением спутников. Даже Стефания оторвалась от созерцания своих ладоней, казавшихся ей теперь чужими и уродливыми, и устремилась к мешку.
Базир потрудился на славу. В его мешке оказались сухари, булка свежеиспечённого хлеба, немного тушёной и уже холодной тыквы, зелень, картофельные клубни, три зажаренных курицы и одна запеченная рыбина. К тому же Базир подумал ещё кое о чём и запасся огромным кувшином уксуса, разведённого с водой.
Беглецы набросились на еду. Даже Рене, державший себя исключительно вежливо и подчёркнуто сковано, впился зубами в куриное мясо и не проронил ни звука, пока не утолил первичный голод. В таком же молчании передали друг другу кувшин с водой и уксусом. Рене отпил первым, передал Абрахаму, тот сделал глоток и втиснул его в руку сидевшего ближе всех Базира, и тот вручил кувшин Стефании.
Собрали оставшуюся провизию в мешок, и только тогда заговорили. Начал Базир:
-Теперь о новостях. У меня их две. Плохая и очень плохая. С какой начать?
-Давай с плохой, — решил Рене, когда Абрахам и Стефания промолчали.
-Церковь Животворящего Креста изрядно потеряла в уме. Они вывели на патрульные позиции всех. Я в таверне едва не встретился с братцем и сестрой, ну теми – помните?
