Голос его стал мрачнее.

-Всех, — продолжил он уже с горечью, — Марвой недавно закончили. Она последняя была.

-Кем последней? – не поняла Стефания.

-Известно! Целитель. Да ещё какой. С животными ладила, подход к каждой скотине имела. К ней всегда прибивались бродяжки. Всякого утешить могла словом, микстуры у неё, зелья. Эх…

-Ведьма, значит… — голос Стефании окреп. Она почувствовала странную ненависть к незнакомой Марве, ладящей с животными и микстурами.

-Тьфу ты! – Бертран даже возмутился. – Ведьма! Сама ты ведьма!

            Стефания странно усмехнулась. Она вдруг вспомнила про свою проклятую магическую кровь.

            Но Бертран, не зная, насколько был прав в своём обвинении, продолжал уже спокойнее:

-А хоть бы и ведьма! Ежели она людям помогает, то пусть помогает. Ан нет! выволокли её из дома в одной рубахе, да по пути ещё приложили крепко. Согнали народ смотреть на казнь ведьмы. все и пришли. И я. Из страха пришли. Из него же и не вступились, хотя каждый знал, что Марва мухи не обидела. А ваши её кинжалом по горлу. И похоронить не дали по-людски, сожгли. Тьфу.

            Стефания слушала рассказ Бертрана со странным чувством. Что-то было в нём неприятное для неё. Но это неправильно. Ведь он говорил о церковниках, казнивших ведьму! Откуда в его тоне столько горечи? Её не должно быть. Церковники освобождают людей от магии, так зачем носителей этой погани жалеть?