И всего этого не передать одним лишь кивком.

–Что он спрашивал? – Абрахама нельзя обмануть, он ясно видел страх, пульсирующий в глазах Ронове, но пока не определился с тем, насколько его следует за этот страх укорить.

–Всё…– Ронове прикрыл глаза, чтобы прогнать непрошенные образы.

            Да, голос графа был вкрадчивым и мягким, а манеры учтивы, но тот взгляд, которым он награждал Ронове, те его расспросы о Церкви, об обстоятельствах убийств одного церковника другим, о предательстве нескольких церковников – всё это было страшно и унизительно. Вопросы были цепкими, отступать Ронове было некуда, да и не думал он об отступлении, а желал лишь уцелеть.

–Про то, почему я убил Марбаса, что делал так далеко от Церкви Животворящего Креста, сколько нас и куда мы, то есть вы! – направляетесь.

–А ты ещё Стефанию обвинял в трусости! – Рене фыркнул. – Она девчонка, а он охотник.

–А что со Стефанией? – напряжённо спросил Ронове. – И нет, я не трус!

–Верно, – согласился покладистый Абрахам, – ты не трус, ты много хуже. Тебе не хватило мужества и чести умереть, но не выдавать нас врагу. А теперь что? Мы в плену у вампиров? Мы потеряли бумаги? И мы не знаем, где часть церковников, в том числе Стефания!

            Ронове молчал. Упрёк был справедливым. Он сам не знал, куда делась его собственная душевная твёрдость, почему он так малодушно рассказал всё, что знал, про бумаги, про предательство Церкви Животворящего Креста. Выходило, что Стефанию, Рене и Абрахама нашли из-за него!