Но вот первая красавица Церкви мертва. Мертва жестоко и страшно, сама приняла на себя грех, отвернулась от небес. А все от любви. От нежелания проиграть и отпустить Ронове.
-Вы нарушили закон, — продолжает дознаватель, — вас ждет жесточайшее наказание. По всей строгости. Мы все любили Иас.
Ронове склоняет голову. Он думает об Иас, что так подставила его – в нем жалость и отвращение к ней, о Стефании – как она там? Как выдержит она свой допрос? Наверняка на нее насели и без того?
И о себе… себя жаль. Жаль потерять Иас, что тяготила. Ему лучше было бы, уйди она к кому-нибудь другому. А он оставался бы. Был бы со Стефанией – она уже сдалась ему. Открылась совсем, ну или почти совсем, оставалось что-то еще непознанное, но это ничего.
А теперь наказание. А Ронове хорошо знает закон – вся строгость – это смерть.
-Это будет большой утратой, — замечает дознаватель, наблюдая за Ронове.
-Я приму волю Церкви, — каждый охотник должен быть готов к смерти. Правда, каждый охотник надеется при этом, что лично его смерть найдет очень нескоро и как-нибудь славно, в хорошей битве. Но что уж… от рук своих погибать приходится тоже.
-Зачем так радикально? – удивляется дознаватель и Ронове медленно поднимает на него взгляд.
-Прошу прощения?
-Церковь не хочет терять своих самых верных слуг из-за каких-то…оплошностей юности.
Никогда нельзя идти на сделку с теми, кто вдруг от жестокого дознавателя, желающего докопаться до глубины твоей сути, вдруг становится сочувствующим другом.
