Стефания допила из своего кубка. Что-то не складывалось, что-то было упущено. Она вдруг поняла что и спросила:

–А твой сын?..

            Абрахам молчал.

–Ты убил и его? – Стефания охрипла. Её глаза расширились от ужаса. – Сына?!

            Абрахам промолчал, лишь взгляд его стал на мгновение пустым, словно обратился в прошлое.  Стефания покачала головою, сама не зная, с кем спорит и кому возражает.

–Я мать твою убил, – напомнил Абрахам, возвращаясь в прежнее состояние. При этом он странно взглянул на нее, словно чего-то ждал.

            И Стефания вдруг поняла чего.

–Я знаю, я знаю, зачем ты говоришь это. Ты надеешься, что я разозлюсь или захочу отомстить. Ты хочешь свободы, ты хочешь умереть, потому что пустота, которую ты открыл в своей душе, не стала меньше, верно? – Стефания чувствовала, как дрожит собственный голос, но по лицу Абрахама видела, что каждое её слово правдиво и достигает цели.  – Ты хочешь, чтобы я избавила тебя от мучений, потому что самоубийство – грех. Ты ведёшь меня к этому, потому что устал…просто устал от себя, от грехов, от памяти. Тебе нет покоя. Тебе нет сна. Тебе нет жизни. Одно ничего. Верно?

            Абрахам смотрел на неё с непривычной серьёзностью, без издевательской насмешки или жалости.  Она не должна была понять, но поняла.

–Но я не сделаю этого, – продолжила Стефания. – Перед тобой нож в масле, ты можешь взять его и закончить всё сам. Но я этого не сделаю. Потому что ты жив и будешь жить. Я жива благодаря тебе. Но ты не схватишь нож, потому что после земного ада, созданного тобою же и твоим окружением, ты хочешь тихой вечности, а её не будет. Ты готов сдаться, но я не позволю.