Сдерживаемая горечь все-таки прорвалась. Буне! Несчастный Буне! Он выбрался из архивов, был молод и подавал надежды. Не то что она. И теперь его нет. а она осталась. Его никогда уже не будет, а она проживет еще сколько-то, и неважно сколько – уже больше Буне.
Только вот сколько он полезного успел сделать для всей Церкви, для борьбы с нечистой армией? А она? Что сделала Стефания? Да и что вообще ей удастся сделать? Талантов у нее нет, ума нет, красота и то весьма средняя – ни должности ей больше не светит, ни уважения.
Надо было согласиться на охотника и сгинуть от стыда в ближайшей же битве! И не отравлять существование никому. И не позорить смерть Буне своей бесплотной и равнодушной жизнью, в которой все предопределено и подчинено теневой роли.
-В слезах есть спасение! – Ронове неожиданно обнял ее. Стефания сначала инстинктивно прильнула к нему плотнее, а затем вдруг отскочила, напугавшись неожиданного нового сближения.
-Перестань! – Ронове не обиделся и снова притянул ее к себе, обнял крепко, лишая, на этот раз, возможности вырваться, — в слезах наше спасение от горечи и скорби. Именно в слезах! Если ты плачешь, значит, в тебе есть жизнь, значит, ты еще не стала равнодушной и каменной.
-Я…не о нем. – Это было тяжело признать, но она поняла, что может и, более того, должна. – О себе.
Ронове смотрел с изумлением:
