И вот миг, когда приходит это прочувствие уже можно назвать самым худшим.

            Стефания ещё не упала в это состояние, но была где-то рядом с опасной чертой. Она сидит, а Буне больше не будет! Она дышит, а Буне…

            А Буне остался лежать. Мертвый. И вот так происходит конец.

-Очнись! – прошипел Абрахам, пихнув Стефанию локтем. Она охнула и подняла глаза от столешницы, которую гипнотизировала уже свет знает сколько минут.

-Поэтому, — продолжал советник какую-то мысль, — я предлагаю рассмотреть это примечательное донесение.

            Стефания хотела скорбеть и не хотела думать, но от локтя Абрахама она очнулась, на мгновение вынырнула, и осознала, наконец, о чем идет речь – каким-то образом обсуждение совета дошло до ящика с донесениями.

            «Я же донесла на Казота!» — дошло до Стефании, одновременно с тем, как Константин извлекал её лист и разворачивал демонстративно, поднимая над собою.

-Кто написал? – глухо спросили из залы.

            Стефания взглянула на Абрахама, словно он мог дать ей какую-то защиту взглядом, но Абрахам был не из тех и Стефания, чувствуя, как глух ее голос, ответила, поднимаясь:

-Я, уважаемый совет.

            Если до этого на нее смотрели украдкой, то сейчас разглядывали в упор – она сама дала повод для такого пристального и жестокого внимания. Стефании казалось, что она будто бы обнажена под всеми этими взглядами, и очень хотелось упасть без чувств, однако, спасительного провала не было.