Святое Сердце, вроде бы, таится в горах. Но горы Ронове не любил. Можно попробовать пойти на север, там отыскать оплот новой борьбы и для возрождения духа.

            Ронове всё больше ободрялся. Жизнь, казавшаяся ему выжженной, снова начинала проявлять краски. Появилось чувство голода, знаменуя победу жизни над разрушением. Ронове не поднимался ещё из такой черноты чувств, все его предыдущие возрождения были из лучших условий, но сейчас он позволил себе думать, что это не такая уж и большая разница в провалах. Если он справлялся прежде – справится и здесь.

            Он захотел справиться.

            Шаг Ронове стал размереннее. Нужно было уже выбирать дорогу и, важнее всего, нужно было покинуть несчастную рощицу, чтобы выйти на нормальную дорогу и уже оттуда направить свой путь на полнейшее возрождение. Ронове нарочито занимал себя мыслями о пути на север, потому что убедился – стоит перестать думать о дороге, думать яростно и страстно, как заползают другие мысли. И самая пугающая, самая настойчивая имеет оттенок беспокойства: как там…они?

            До Абрахама, конечно, дела почти нет. до Рене тем более. Но Базир, и даже Стефания! Ронове не был глуп – он помнил растерянный и испуганный взгляд Стефании, когда она очнулась. Это был взгляд человека, который в ужасе от самого себя, который медленно осознаёт что-то, произошедшее с ним, и произошедшее это – явно дурное.