Она нащупала сталь ещё по пути. Опустившись на колени за колючим кустарником, Стефания извлекла кинжал – маленький, с коротким лезвием, он был чисто символическим вооружением и вряд ли причинил бы серьёзный урон. У него было скорее назначение к открыванию склянок со святой водой или припарок, чем к протыканию плоти. Но Стефания взяла слегка дрожащей рукой кинжал поудобнее и примерилась к горлу, точно зная, что не пробьёт таким коротким лезвие ни сердце, ни желудок… да и сил не хватит. горло – наверняка.

            Другой рукой она зажала себе рот, наклонила голову и уже замахнулась для удара, когда сила, на которую Стефания не могла рассчитывать, разрушила её планы, грубо и больно заломив ей руку.

            Стефания вскрикнула и ввязалась в борьбу, в которой проиграла. Но она продолжала царапаться и вырываться, задыхаясь от слёз, от собственной ничтожности, от того, что даже распоряжение собственной жизнью и смертью, у нее не удалось.

            Борьба прекратилась тогда, когда её рванули со спины, поставили на ноги, отрывая от рук Базира, и отвесили не очень болезненную, но очень звонкую пощечину…

            Кровавая пелена из слёз и горя рассеялась и Стефания увидела серое лицо Абрахама над собою, а позади расцарапанного и совершенно ошалевшего Базира, к которому склонялся Рене.

-Если хочешь сдохнуть, то сделай это, по меньшей мере, не в кустах, — прошипел Абрахам так, как будто бы снова стал прежним.