Абрахам криво усмехнулся, что-то вспоминая:

–Они меня невзлюбили. Все. У них был свой любимчик, а я даже в подпевалы ему не пошёл. Был одиночкой, невидимкой и это бесило… ты знаешь, мы не так и отличаемся от людей. Да, веришь? Мы маги, казалось бы, мы можем проклясть или оглушить заклинанием, но прежде, чем я познал оглушение и наращивание на своей голове ослиных ушей, я познал, что такое удары ногою в живот и сломанный кулаком нос. И вместо того, чтобы отбиваться щитами или заклинаниями я дрался. Смешно.

            Стефания побледнела. Тошнота подкатила к горлу. Абрахам заметил это её состояние и подлил ей из кувшина:

–Ты пей, пей. Ужин вкусный был.

            Она деревянными пальцами обхватила кубок и осушила его на треть. Абрахам продолжил:

–Наставники делали вид, что не замечают. Все, кроме одного, но, как оказалось позже, даже он ставил не на меня и учил…он учил меня привыкать к боли. И я привык. Я практиковал заклинания. Я терпел издевательства, но не ушёл из Цитадели. Нет. Потом была Айола. Красавица, лукавая королева. Она была с характером…

–Ты…любил? – Стефания отозвалась глухо на это признание. Оно не шло к Абрахаму. Разве такие, как он, любят?

–Любил. Она даже стала моей женой, – Абрахам усмехнулся. – Её сестра бежала к церковникам,  и это грозило Айоле. А она всегда была карьеристкой. Я узнал эту тайну. И заставил её быть моей женой. Она меня не любила, но я пытался быть для неё хорошим мужем. Никогда ничем её не обидел и берёг. Тогда я был счастлив. Тогда у меня был сын.