–И что дальше? – спросил Абрахам спокойно и абсолютно трезво. – Ты простишь мне гибель своей матери?

–Это было самоубийство. Она бросилась туда, куда не должна была бросаться. Она не захотела…– Стефания осеклась, – нет, Абрахам, мне нет необходимости прощать или не прощать тебя. Ты сам себе не простишь. Ты даже гибели врагов себе не прощаешь.

            Она была права. Она первая поняла эту тайну Абрахама. Он ненавидел себя и свой долг, своё фанатичное сердце, разрывающееся жалостью и тщательно от этой жалости замаскированное. Никто не должен знать. Никто…

–А что дальше… – продолжала Стефания, – нам надлежит решить вместе. Эй, Базир?!

            Базир, чуть пошатываясь, провожаемый выкриками одобрения, прошёл к ним за стол.

–Отличные ребята! – заметил он, махнув рукой своим недавним собутыльникам. Стефания проследила за его рукой, но только для того, чтобы встретить взгляд Бертрана.

–А я смотрю, тебе неплохо, – с завистью заметил Абрахам.

–А то! – гордо расправил плечи Базир, – так… скажите мне, вы наговорились?

–Мы всё прояснили, – ответила за Абрахама Стефания. Он кивнул, показывая, что спорить больше нет смысла.

–Отлично. И на чьей мы стороне? – спросил Базир. – Мы ведь на чьей-то стороне? Да?!

            Абрахам взглянул на Стефанию, затем усмехнулся, становясь прежним собою, непроницаемым и жестким, насмешливым

–Отныне нам враги и церковники и Цитадель. Все хотят нашей смерти и не дадут нам скрыться. А это значит, что нам остаётся выбрать другую сторону, третью.  Идти своей дорогой, подвластной закону и истреблять зло, которое нам удастся истребить.