Дознаватель мягко подталкивает к Ронове листочек для подписи. Одна подпись Ронове и он начинает жизнь с самого начала. Перо уже само в руке, нужно лишь сделать росчерк…
Что-то останавливает? Ах, ну, конечно же – что еще может остановить как не мысль о том, как поступят другие?!
Базир отказывается сразу. Он мягко, но очень ясно дает понять, что не нуждается в заступничестве и почтенном предложении совета, переданном дознавателем:
-Я не имею веса в совете. Мои показания ничего не весят, а на самом мне грехов нет. Я лишь последователь. Я не охотник. Есть координатор каждой миссии, а я – исполнитель!
Это дешевая отговорка. Но она работает тогда, когда пропадает всякое изящество методов, когда красноречие иссякает. Самые грубые методы оказываются вдруг действенными.
-Вы пойдете против церкви? – на Базира надежды и не было. Слишком прозрачный взгляд у этого человека, и во взгляде этом не прочтешь ни страха, ни сомнения, ни упрека. Прозрачно – слишком страшно, слишком жутко.
-Я человек маленький, — возражает Базир. – Я подчиняюсь приказам совета. Если я увижу приказ или услышу его лично от советника, я подпишу тотчас! Сам я могу решать лишь за свою жизнь, за то, куда пойти. Я не закреплен ни за кем, и обязан всем. Но не могу же я слушать всех, верно?
Дознаватель не делает попытки его переубедить.
Клемент долго уточняет:
