Безвольная, слабая, покорная – всё, что оставалось ей – идти! и шла ведь, шла! Спотыкалась, прятала заплаканное лицо ото всех, а слезы всё не успокаивались, текли, обжигая щеки – но шла.

            У большого круглого зала, занимаемого теоретиками, было не протолкнуться. Охотники и кое-кто из помощников, членов совета были внутри, а остальные сдерживали любопытствующих из числа особенно наглых, норовящих заглянуть, чтобы увидеть что творится.

            Но Абрахам прошел беспрепятственно. И уже у самых дверей он обернулся на Стефанию. Она не поднимала своего несчастного лица, но почувствовала этот взгляд и поняла – ей тоже…надо.

            Ее пропустили, и Стефания скользнула такой же тенью за Абрахамом. После этого зал Теоретиков закрыли. За спинами осталось жужжание, но времени выдохнуть не было – она заметила тело Буне.

            Его тело лежало в неестественной позе – скрюченное и жалкое на фоне большого, хоть и весьма людного зала. Он был всё также в своей мантии теоретика, и был, неизменно, всё тем же…только глаза были другими. У живых таких глаз не бывает. Слишком много в них ужаса, слишком много в них безысходного отчаянии перед лицом непримиримой смерти.

            Абрахам опустился к телу, изучая его. Несколько охотников, среди которых были и Форас, и Марбас – ненавидимые Абрахамом, стоявшие близко к Буне, поспешили удалиться. Дело делом, а лишних споров и конфликтов из пустоты не нужно. Да и опытнее Абрахам, чего уж?!