-Что?

-Ложки…- женщина чувствует, что заклинания нет, но еще дрожит, все тело ее сотрясается от пережитого. – Три ложки, принадлежащие советникам. Три ложки Церкви! Я украла их, пока никто не видел.

            И она заходится горестными рыданиями и в этих рыданиях даже облегчение. Трудно объяснить ей было самой для себя, почему рука вдруг скользнула по помытым предметам и почему вдруг пальцы схватили три узеньких серебряных ложечки, а потом потащили их вверх, на свет. Она оглядела добычу и вдруг сунула ее в фартук.

            Долго потом колебалась – пыталась понять, зачем украла и что с этим делать? Забыть не смогла, вернуть тоже и это отравляло ей весь ум. Абрахам почуял грех, но не разгадал всего обстоятельства.

-Дура! – выпалил Абрахам, разочарованный и гневный, повернулся к Стефании, — сделай пометку.

            Стефания покорно выполнила, а затем как во сне отправила женщину в нужную дверь.

-Что будет?-  рыдала она, — что будет? Меня покарают?

            Стефания молча закрыла дверь, повернулась к Абрахаму. Он смотрел на нее. Ожидал, похоже, реакции.

-Скажешь — бесчеловечно? – полюбопытствовал Абрахам. Именно полюбопытствовал. Словно ему на самом деле было интересно.

            Стефания подняла глаза, хотела сказать решительно «да», но осеклась, хватанув воздуха. Она вдруг представила, какая задача стоит перед Абрахамом, поняла, как непросто ему найти хоть какие-то следы, если они и есть, среди всех церковников. Вспомнила, что идет война, привиделся ей труп Буне, и показалось, что на плаще еще ошметки земли из той ямы, где нашел свой последний приют Казот.