Стефании хотелось есть, спать, умыться и посетить туалет. Полумрак давил на нее. Но Стефания была еще в привилегированном положении: в её допросной не было темно – узенькое окно в стене, над самым потолком не давало света, но оно отгоняло абсолютную тьму.

            Положение становилось отчаянным. Сидеть было невозможно, стоять глупо и бессмысленно, а лечь на ледяной каменный пол опасно. Стефания металась по допросной, не зная, что делать и куда податься, не зная, кого винить – себя или всех, и неизвестно, чем кончилась бы эта мука, когда вдруг в замочной скважине провернули ключ.

            Вся гордость куда-то делась. Стефания, которая еще недавно обещала сама себе держаться с достоинством, повернулась, ожидая входящего 9кем бы он ни был), как приход самого бога…

            И даже то, что это был всего лишь Рене, не охладило её пыл.

 -Пожалуйста! – Стефания говорила дрожащим голосом, нервным, сжатым, слабым, — пожалуйста…

            Рене был спокоен. Он держал в руках свечу и пламя огня отбрасывало красивые блики на его лицо.

-Что такое? – спросил он. – Чего ты хочешь?

            Хотелось много чего. Но выбрала Стефания легко и быстро:

-В туалет.

            Она ожидала его удивления, даже мрачно-ехидного: «не положено!», или еще чего-то в том же духе, что в точности бы подтвердило его власть над нею. Но Рене удивил её:

-Хорошо.

            И щелкнул пальцами, призывая из коридора одного из служителей.