-Лучше не знать! – Рене поёжился. Ночь становилась холоднее – верный признак скоро рассвета. – Между знанием и незнанием впредь буду выбирать второе. Крест и пламя всему остальному! Крест и пламя!

            Небо серело. В тёплый сезон рассвет наступает рано, лютует холодом. Ещё и костёр совсем ослаб, затух. Стефания потёрла ладони друг о друга, попыталась согреть руки дыханием.

-Ты можешь уйти к людям, — сказал вдруг Рене, наблюдая за нею. Он был вечным офицером церкви и почти не участвовал в вылазках, но всё равно был привычнее ко всем превратностям путешествия.

-И что мне делать с людьми? – Стефания усмехнулась. – Сажать пшеницу? Растить детей? Шить? Я – церковник.

-С магией в крови, — жестоко напомнил Рене. – Тебя никто не ждёт в церкви.

-Как и у людей, — согласилась Стефания. – Нужно куда-то будет прийти, но я не знаю куда.

-Всякий путь заканчивается.

            Посидели в молчании. Оказалось, что молчание сближает не меньше, чем разговор. Молчать было легко и приятно. И это в обществе Рене!

             А небо становилось всё серее и прозрачнее. Прохладный ночной воздух становился теплее. Над верхушками деревьев ползли седые клубы тумана. Пожалуй, этим местом можно было бы и любоваться, если бы…

            Стефания обернулась. Ничего не увидела, но всякая тишина тела, истомлённого, и лишь понемногу восстанавливающегося, исчезла. Кровь запульсировала во всём теле, да и ноги налились напряжением. Стефания поднялась. Она ничего не видела, но тревога поднимала в ней тяжёлую голову. Наверное, так однажды зарождается инстинкт, когда разум ещё не уловил в полной мере всех признаков угрозы, а чувства уже обострились, и в мозгу чётко бьётся мысль: «опасность. Опасность, опасность».