Рене нырнул в темноту.

-куда он? – тонко спросила Стефания, ежась от ночной прохлады, а больше от страха. Порыв переставал казаться замечательным и благородным. – Куда мы? Почему вас освободили?

-На привале обсудим, — напомнил Абрахам, не глядя на нее.

            Рене вынырнул из темноты и подвел трех лошадей.

-Я рассчитывал на то, что нас будет двое, — заметил он, — потому не знаю, насколько быстра третья лошадь. Стефания, в твоих интересах не отставать.

            Она обернулась на Абрахама, но он уже шел к ближайшей лошади, сосредоточенный и серьезный. Стефания покорилась течению жизни и направилась к своей, нервно переступающей по земле, ближней.

            Вскарабкаться без помощи оказалось сложно, но выполнимо. Во всяком случае, Стефания не сорвалась позорно, и не стала причиной задержки странной компании.

-Во весь дух, — напомнил Рене и ночь приняла трех всадников.

            Было страшно и непонятно отправляться в неизвестность, жутко и беспощадно светила луна, и освещала трёх всадников, искавших прибежище в ночи. Стефания не могла говорить, да и не стала бы – она припала как можно ближе к шее лошади, прикрывая глаза от мелькавшей дороги, поблескивающей и куда-то уводящей её хрупкую жизнь. Муть подкрадывалась к самому горлу, и приходилось глубоко дышать, чтобы не вывернуло содержимое желудка.

            Рене тоже было не по себе. Он знал, что творит то, что либо его обессмертит, либо сгубит. Причины казались ему святыми, но дорога пугала уже сам настрой. И он искусственно подбадривал себя и хлестал свою лошадь, заставляя ее ускоряться опять и снова, словно надеялся – так мысли не догонят, так не коснуться его сомнения.