Ронове выругался. Его бы даже, наверное, услышали, если бы не всеобщий гул – бранный, страшный, гневный гул. Страх обращался яростью, злостью. Все подозрения, которые падали на Абрахама в течение всей его службы в Церкви, вырывались наружу. Это было ликование – мы ему не зря не верили! Презрением – какая же отвратительная сволочь! Страхом – сколько он знает про нас! Гневом – убить его мало!
Константин с трудом унял гул – толпа настолько была разгорячена известием, что не желала угомониться.
-Это ещё не всё. Известный вам предатель увёл из нашего оплота двух людей. Очевидно, что он затуманил им разум, увёл для каких-то своих, гнусных целей…
Базир судорожно выдохнул. Он уже догадывался, что не хочет слышать продолжения. Честно говоря, ему захотелось получить ещё пару десятков ударов от Ронове, но не стоять здесь, осознавая бред и абсурд, творящийся в этой зале.
Конечно, Абрахам был виновен. Но никто добровольно не стал бы терпеть годы унижений и издевок ото всех, презрение и отвращение ради…чего? Если бы Абрахам был бы предателем – он бы давно предал Церковь и ее бы захватили. Если бы он хотел убить кого-то из советников, да хоть всех – сделал бы и это. Так какая цель могла быть у Абрахама?!
Это бред.
К тому же, Базир прекрасно помнил, как его пытались уговорить свидетельствовать против Абрахама, а это означало лишь одно – его падение было рассчитано заранее.
