Он сунул руку в карман, извлёк завалявшийся и изрядно прохудившийся мешочек с монетами и вложил в дрожащую руку Рози:

–Здесь всё, что я могу дать вам за пережитое.

            Она вернула мешочек:

–Заберите, церковник! Мы все люди. Бог велит нам помогать ближнему, если это возможно. Люди, которые налетели на нас, может быть, и носили мантии церковников, но они – плохие люди. А вы – тот ближний, которому нужна помощь. Возьмите одну из моих лошадей. Они не так хороши, как ваши лошади, но это всё лучше, чем пешком. Когда найдёте нужное место, просто отпустите её, она вернётся.

            Базир потрясённо молчал. Сколько простого сочувствия было в этой Рози! В обыкновенной трактирщице, помогающей опять и снова, даже столкнувшейся от этой помощи с собственным ущербом.

–Нет, – возразил Базир. – Употребите эти монеты по своему разумению. Я не хочу оскорбить вас. Я хочу…словом, возьмите.

–Господин! – к ним снова спешил Бертран. Но на этот раз Базир был рад его видеть. Это было проще и знакомо, чем тихая преданность и доброта Рози. – Возьмите, прошу вас.

            Что-то тяжелое скользнуло в руку Базира. Он поспешно взглянул и увидел на простой тонкой цепочке довольно крупный и увесистый нательный крест, судя по весу, из серебра. По всему канту крест был выложен мелкими серебринками.

–Передайте от меня той девушке, – попросил Бертран и вдруг смутился. Базир хотел, было, заметить, что у церковников крестов, действительно, не хватает, но что-то было в этом Бертране такое, что Базир только кивнул, оставив где-то внутри себя всё ехидство.