Ёлка
Глава 2. Оплата долгов.

В тёмной чаще под камнем и острыми мокрыми листьями и ветками горел огонь. Седовласый мужчина с бородкой, с забинтованным лицом и мальчик лет семи в сером плаще с завязанными руками и ногами сидели перед костром, отдыхали после долгого дня пути по лесу. В тишине они оба смотрели на небольшой язык огня, который из-за ветра показывал то на одного, то на другого. Темы для разговора никак не находилось.

 Седовласый упёрся головой о гладкий камень под которым сидел, положил руку на ковёр, лежащий на мешке рядом с ним. Стал вглядываться в небо через листья и ветки. Наконец, когда заметил маленькую звездочку, и сон уже приумножал вес век, его отвлекли.

— Куда мы идём? – Спросил мальчик.

Седовласый поднял голову, посмотрел на него перекошенным от удивления взглядом. «Чё?» — С кряхтением спросил он.

— Вы меня куда-то ведёте. Куда?

Седовласый расслабил мышцы лица, омрачился, опустил голову и ответил:

— Я тебя продам. Не спрашивай кому. Потому что мне нужно оплатить долги, свои и своих мёртвых товарищей. Ты будешь частью оплаты долга, я надеюсь.

Мальчик посмотрел пару секунд на направленный на него язык огня, опустил лицо к коленям и закрыл руками.

Седовласый вздохнул. — Не буду врать, можешь стать подстилкой для новых хозяев, ну, то есть, будешь рабом — будешь убирать со стола, мыть полы, а может, будешь стоять раком днями напролёт в надежде, что сейчас к тебе никто не пристроится.

Седовласый потёр лоб, задел бинты и добавил:

— Хотя может быть, сделаешься боевой единицей в банде – будешь убивать людей, налетать на повозки, грабить. Не знаю, что для тебя лучше, но надеюсь, что когда тебя продам, ты как можно быстрее сдохнешь.

Мальчик не поднимал головы, даже не шевелился.

— Ну, можешь винить в этом своего отца, и в своей не завистной судьбе и в смерти матери.

Мальчик дёрнул плечами. Седовласый на это усмехнулся:  быстро выдохнул носом и поднял уголки рта к ушам, потом снова поник и положил голову на камень. Седовласый уснул, не прошло и пяти минут, а мальчик продолжал смотреть на землю, оплакивая и жалея самого себя.

 На следующее утро оба на пустой желудок пошли дальше по лесной тропе. Седовласый держал ковёр, неся его на плечах, завязанный туго мешок висел на крючке позади левого плеча. Мальчик со связанными руками шёл на привязи к поясу сзади. Седовласый посматривал и иногда поторапливал своего спутника, это было единственное, помимо верёвки, их контактирование.

 Тропа всё продолжалась, изменялась, иногда прекращалась травой или ямами, упиралась в деревья и проходила через негустые кусты. Над ней то простиралось голубое небо, то нависало широкое и плотное облако, то её покрывало тенью листвы. Светло-белое ранее утро окрасилось жёлтым полднем, полдень приобрел оранжевые нотки, но пару часов спустя в итоге стал серым вечером.

 Мальчик уже не мог нормально поднимать ноги, он с горбатой спиной скрёб ботинками одного из полицейских о землю, поднимая пыль. Седовласый тоже шёл со скрюченной спиной. Не удерживал ковёр на плечах, а просто с положенными на разные концы ковра руками шёл, не давая ему упасть ни в одну из сторон.

 Помимо шкрёба ног мальчишки и стрекотания разных насекомых донёсся ещё один звук, чей источник находился в высокой траве у тропы. Рычание. Седовласый скинул ковёр и мешок у травы на противоположной рыку стороне тропы и обнажил широкий меч. Мальчик посмотрел на него, когда седовласый повернулся к траве он перебежал к ковру и мешку. Из травы показался собачий нос, скалящая клыки морда. После из зелёных полос показалось продолжение пасти – сложенная гармошкой кожа между серых глаз. Собака начала лаять.

 Справа от собаки зашуршала мелкая и зашевелилась высокая трава. Вышел человек с клинком и рыжей щетиной, одетый в кожаные коричневые одежды и белые меха. Около него появился ещё один, похожий. Когда они молча вышли из травы на тропу впереди седовласого и мальчишки, позади почти синхронно с ними вышел ещё один.

— Фас! – Крикнул человек позади.

Собака кинулась вместе с рыжим. Как только собака хотела накинуться на седовласого, тот пнул её в грудину, отбросив к траве. Сразу за собакой  последовал удар сверху от рыжего, седовласый блокировал мечом с небольшим наклоном вниз, отчего клинок рыжего со скрежащим свистом съехал вниз, седовласый вертикальным ударом разрезал его левую часть головы от левого глаза до начала затылка, срубив завиток уха.

 — Сука! Нет! – Истерично завизжал второй спереди.

Отвлёкшись криком, седовласый был схвачен за руку её пастью. Истерик уже бежал, держа над головой небольшой кривой меч, а собака тянула седовласого вниз. Когда собака уже прокусила куртку и начинала  клыками давить на кость, седовласый вонзил меч между её рёбер, потянул меч назад, снова вонзил, только глубже; потом резко дёрнул и, достав меч из собаки, попал им по ноге истерика, порезал колено.

 Истерик упал на плечо седовласого, собака тоже расслабила лапы, но не ослабила хватку, продолжала висеть на руке, тихо поскуливая. Истерик захрипел, завопил, упёрся о шею седовласого и снова поднял меч. Седовласый боднул его головой в грудину. От удара истерик попал по левому плечу седовласого, порвав часть чёрного плаща и оставив красную полосу, перед тем как тот его прижал к земле, головой нажимая на грудную клетку.

 Седовласый быстро поднял голову,  ударил мечом по горлу истерика, повернулся в сторону третьего, оставаясь сгорбившись над телом. Заметил, что он на него бежит с топориком, но когда третий заметил, что седовласый заметил, как он бежит, остановился. Повернулся спиной и побежал обратно. Седовласый кинул в него меч. Попал.

 Человек в серо-коричневом меховом плаще лежал с воткнутым в правый бок наконечником меча. Седовласый подошёл к его правой руке, пальцы которой продолжали сжимать топорище, наступив левой ногой на руку, правой он ударил по губам лежащего. Лежащий издал звук, доказывающий, что он жив, сразу после поворота головы и тела от удара, демонстрации своего затылка седовласому, он попытался встать. Седовласый наступил ногой, которой его ударил, ему на голову, стал сдавливать. Пока давил на голову ногой, схватился за рукоять меча, торчащего из его правого бока. Надавил, от чего лежащий закричал, потянул конечные в разные стороны. Пока седовласый резким толчком не вонзил меч ещё глубже, лежащий продолжал вопить и тянуться, а когда перестал, седовласый прошёлся мечом ему по горлу, выпустив сильным напором кровь.

 Сзади седовласого мальчишка просто стоял, просто наблюдал. Когда седовласый повернулся, не удивился открытому мешку, лежащего за мальчишкой.

— Что ты достал из мешка? – Спросил он.

Мальчишка повернулся на мешок, посмотрел, развернулся обратно.

— Я ничего не трогал.

Седовласый направил на него меч. – Протяни руки, – приказал он.

Мальчишка протянул завязанные руки, седовласый подошёл к нему.

 Как только оставался один шаг, чтобы схватить за верёвку, мальчик кинулся вниз, к лежащему у его ног клинку, потом ринулся к левой ноге седовласого и воткнул кончик клинка в толстую кожу длинных сапог. Когда понял, что клинок застрял, седовласый пнул его в живот, отчего он уронил клинок.

 Седовласый поднял кинжал, наклонился к мальчишке и, открыв ему толстыми пальцами рот, спросил: « У тебя молочные зубы?»

Мальчик по-собачьи задышал, а седовласый поднял над ртом клинок, один резким ударом навершием выбил два зуба перед правым клыком. Зубы упали в глотку мальчишки, седовласый отпустил его и тот перевернулся на бок, выплюнул вместе с кровью зубы. Ещё одно красное пятно на трапе, но чуть поменьше.

 Без лишних слов, седовласый поднял мешок, из которого ничего не пропало, выкинул в кусты невесть откуда взятый кривой и грязный кинжал, повесил мешок на крючок и взяв ковёр, пошёл вперёд. Мальчик с руками у рта пошёл за ним.

 Через пару часов они подошли к концу тропы, к стене из серых деревьев. Седовласый потряс мешком на плече, посмотрел на мальчишку с засохшей на губах и подбородке кровью.

— Ну вот, пришли.

Мальчик поднял голову на верхушки деревьев, упирающихся в тень листвы.

— Как тебя зовут? – Спросил седовласый.

Мальчик ничего не ответил. Пару секунд они оба стояли молча в темноте. Седовласый снова повернулся к мальчишке, посмотрел на него. В ответ на взгляд мальчишка стал сам смотреть на него. Не было никакого страха или беспокойства, они просто смотрели на головы силуэтов, которые выделялись не таким тёмным оттенком, как кусты, земля и листья. Седовласый вздохнул и повернулся снова к деревьям.

 Из кустов донеслось: — «Эй», и показалась рука. Человек в плаще вышел из  таких густых листвы и ветвей, что не сразу был виден свет от фонаря, который висел у него на поясе.

— Берон! – Поднял руку человек. – Ну как дела?

— Я пришёл. Буду оплачивать долги, – устало протянул Берон.

— Вижу. – Наклонился человек влево, смотря на мальчишку, стоящего за спиной седовласого Берона. – Ну что, пошли, попробуем найти Кэнуэля.

  Берон и мальчишка последовали за ним в кусты. Через последующие вязкие и колючие кусты, высокую траву и стрекотающих насекомых они вышли к палаткам и кострам. У самых близких к лесу палаток стояли люди с копьями, часовые.

 Пройдя мимо них, они зашли в лагерь бандитов, убийц, шлюх и неадекватных людей, которые в тенях от костров и факелов занимались или сексом или распитием алкоголя и употреблением наркотиков, или избиением и убийством. Всё происходящее их не касалось, и их никто не касался, никто не замечал мальчишки или усталого раненого Берона с ковром и мешком на плечах в сопровождении одного из часовых.

 Большая палатка вдалеке от суеты стояла в спокойствии и тишине, как и другие палатки рядом с ней. Все люди у этих палаток занимались тихими делами – спали, точили мечи, чистили обмундирование, читали или разговаривали.

— Захожу в траншею, а там два пацана – один сидит, другой стоит. И стоящий на меня как кинется, — сделал глоток из кувшина человек со шрамом на лбу, — ну и хоп-хоп и нет пацана, ладно уж, хуй с ним. А вот сидячий без ноги был, оторвало или отрезали, не знаю, но он сидит, на меня смотрит, щенячий взгляд такой, до души прямо, и мне чёт так жалко его стало. Он ещё реветь начал…- недослушал рассказ мальчишка, зашёл в палатку через плотную ткань из-за которой ничего не слышно снаружи.

 В палатке на спальном мешке поверх одеяла лежал худой длинный голый мужчина, лицом в ткань палатки. Рядом с ним стоял кромкой упирающийся в противоположную ткань палатки стол, перед которым сидел широкоплечий толстый человек в белой рубашке. Стол и человек за столом со всех сторон окружены тумбами и ящиками, места хватало только спереди стола, где стоял Берон.  Мужчина рассматривал белую бумагу с записями и тёр большим пальцем о подбородок.

— Что такое? – Спросил он, подняв глаза.

— Я Берон, долг пришёл оплатить.

Мужчина повернулся к сзади стоящей тумбе, не вставая со стула, достал из нижней секции стопку бумаг, положив её на внутреннюю сторону предплечье, придерживая верхнюю часть в пальцах, полистал бумаги и нашёл три скрепленных булавкой листа. Положил скрепленные листы на стол, остальные бумаги скинул обратно в секцию тумбы.

— Тысяча двести сорок четыре монеты, — сказал мужчина, посмотрев на лист с надписью «Берон» в левом верхнем углу. – И такое же у Зака и Виктора. Чем расплачиваешься?

— Не деньгами. – С небольшой паузой сказал Берон усталым голосом.

— Ясно. Ну, показывай.

Берон скинул мешок в сторону, взялся за углы одного из концов ковра и развернул его лицевой стороной к столу.

Мужчина встал, отодвинул стол и прошёл к удерживаемому Бероном ковру.

— Откуда это?

— Дэльте. Где-то в казармах нашли.

Мужчина осмотрел ковёр чуть-ли не уткнувшись в него носом, пощупал ворсинки.

— Подержи ещё немного, — мужчина прошёлся по ковру рукой от нижнего левого угла к верхнему правому. Грубый мелкий ворс разных цветов, подвергался пыткам его ногтей и пальцев, но не выпадал.

— Хм… Можешь им оплатить свой долг. Да, вполне, – сказал мужчина, пройдя обратно к столу.

 Слово «Берон» в левом верхнем углу на бумаге о долге было зачёркнуто, сама бумага была сложена вдвое и выброшена в железное ведро под столом. Мужчина за столом взялся за бумаги Зака и Виктора, после первой сразу прочитал и вторую.

— Так. Ты должен выплатить и их долг.

— Да, знаю.

— Хм…

— Ковёр же стоит больше моего долга, может остатки пойдут в оплату долга других.

— Да, ковёр может и потянет на оплату второго долга. Но я не уверен, нужен специалист, а он сейчас спит.

Берон взял мешок, открыл его, посмотрел в него. Вместе с ним в него из-за спины заглянул мальчик.

— Несколько мечей, арбалеты, сапоги, щит, свистки…

— Стой, ковёр то ладно, могу посмотреть. Но содержимое мешка показывай кузнецу, если у тебя там вооружение и обмундирование.

— Свистки.

— Кузнецу, — раздраженно отмахнул рукой мужчина.

Берон затянул мешок.

— А вот, мальчишка, – отошёл Берон в сторону и дёрнул мальчика вперёд к столу, — за него что-нибудь дадите?

Мужчина сел на стул, почесал над виском.

— А что этот мальчишка?

— Как раб.

— Он из голубокровых?

— Нет.

— Сын цехового?

— Сын кладовщика.

Мужчина выдохнул через нос, посмотрел на Берона.

— И на кой он нужен?

— В бордель, ну, или ещё куда.

— У нас детей не ебут. У нас есть женщины, которые полезны и у котла и у ног. Детей могут взять, эээ.. – мужчина стал смотреть в верхний угол палатки, — гандежи детей скупают, обратись к ним.

— Но парень способный. – Заявил Берон.

— Да ну?

— Из-за него у меня нет глаза и среднего пальца, — показал Берон левую руку мужчине.

— И чем тут гордиться?

— Когда Виктора застрелили, а я взял его в заложники, он воспользовался кинжалом Виктора и освободился. У парня есть смекалка, мозги варят. Он был не единственный случай, он на меня напал, когда мы сюда шли. А ещё он к крови привык, кажется.

— Точно сказать всё равно нельзя. От него может быть больше потерь, чем пользы. Ему нельзя доверять, он мало что умеет, он ещё ребёнок без образования, без сноровки. Если он что-то и сделал, так это от безысходности, на тебя  мышь нападёт, если ты загонишь её в угол. И по его виду не скажешь, что он с энтузиазмом будет жить среди бандитов.

 Берон посмотрел на мальчика, на его испуганные смотрящие на стол глаза, приоткрытый рот, дрожащие пальцы. Потом услышал, как у мальчика заурчало в животе. Голод и жажда – ударили по мозгу Берона и он сделал кислую мину.

— Знаешь, лучше поговорим завтра, — сказал мужчина, сложив пальцы между собой на животе, — идите спать.

 Они вышли из палатки. Берон повёл обратно к крайним палаткам, где вместе с шумом ночного леса был суетливый людской, который с каждым шагом становился всё ближе. В эпицентре шума стоял под терновым кустом выше человека широкий стол с выпивкой и едой, за столом перед кустом стояла женщина в фартуке, поверх которого висел многокарманный пояс.

 За столом, помимо женщины ещё стоял котёл на решетке над вкопанным в землю костром, места хватало даже для повара, который стоял перед котлом, изредка помешивая его содержимое. Берон и мальчик встали перед столом.

— Есть что подешевле? – Спросил Берон.

— Разбавленная каша, — Ответила женщина.

— Два каши и по кусочку хлеба, — сделал заказ Берон.

 Когда вязкую, обесцвеченную жижу в тарелках с кусками хлеба поставили на стол, Берон достал из кармана несколько монет, расплатился и начал трапезу.

 Берон ожидал, что малец не притронется к еде и придётся требовать возврат монет за его порцию, но он хоть и с каменным лицом, но всё же ест безвкусную массу, закусывая хлебом. Этот чёрный хлеб – на данный момент, словно еда богов, по сравнению с кашей.

— Ты же понимаешь, в какой ситуации находишься? – Спросил Берон.

Мальчик ничего не ответил.

— Если ты тут никак не пригодишься, я тебя отдам гандежам.

Мальчик промолчал.

— Знаешь кто такие гандежи? Безумные люди. С тобой они церемониться не будут – пойдёшь на мясо, они и людей едят. Так что….Блин, покажи свои лучшие стороны и выложись по полной.

— Да, — тихо ответил мальчишка.

Берон замолчал, мог удивиться, но единственное что его волновало – еда и кровать. На еду деньги нашлись, а вот на кровать ничего не осталось. Берон и мальчишка поужинав, устроились под деревьями на голой земле на пригорке недалеко от широкого стола и тернового куста.