-Предложили, — призналась Стефания, — но я отказалась…знаешь, единственное, почему я отказалась сразу, с первого раза – это жалость.

-Жалость? – Базир обратил на Стефанию прозрачный свой взгляд, но в этой прозрачности проскочило что-то новое, какая-то муть – так был он удивлен.

-К Абрахаму, — объяснила Стефания. – Мне стало его жаль. Веришь? Он ведь такой одинокий и неприкаянный. Да, он маг, но он на нашей стороне. И все же – его боятся, презирают и предают. Я думаю иногда, а жалеет ли он о том, что перешел на нашу сторону? Жалеет ли о том, что не остался с богопротивными, но все-таки, братьями по магической крови?

-А ты спроси, — предложил Базир. – Спроси у него, может быть и ответит!

-Знаешь-ка… — Стефания снова обозлилась, подняла голову, чтобы обрушиться на Базира, но замерла. В поле ее зрения попало то, что не попадало раньше. Вернее, попадало и не осознавалось. Шкаф. Вернее, та часть стенного шкафа, что была скрыта за полупрозрачными дверцами.

            Что-то было не так. В кабинете Абрахама не бывает много предметов, не бывает бардака, и даже сейчас, когда стол в тарелках, все равно слишком мало, чтобы затерялась значимая деталь.

-Что? – Базир обернулся на шкаф, он проследил ее взгляд, почувствовал, что что-то не так.

            Стефания не ответила, она поднялась из-за стола, приблизилась к шкафу и принялась оглядывать полки. Затем, преодолевая тревожную стыдливость, распахнула нижние дверцы шкафа, надеясь на собственную ошибку. Ее встретила стопка исписанных пергаментных листов, перья, чернильницы, какие-то стекляшки, мелкие ящички и скляночки.