Отец Ящика оставил сыну жизнь, огромную голову, широченное тело, средний рост и крепкую мужицкую вдумчивость. Оставил и погиб.
Мать же, воспитывая сына, наставляла — живи по правилам Ящик
и будет тебе и всем счастье; всякий человек живёт правилом и нарушают правила только нелюди.
Первым у Ящика был Павлик.
Клятва была правилом. Павлик, переметнувшись к другим пацанам, нарушил клятву.
Ящик достал длинный расплющенный гвоздь и ударил. Павлик умирал на заднем дворе заброшенной ТЭЦ, а Ящик бил и бил этим гвоздем, и не
понимал, зачем это, нарушившее правило существо — нелюдь, все ещё притворяется человеком и просит о жизни.
Павлик умирал, а пара пацанов, свидетелей этой сцены, обоссали штаны и боясь так же нарушить правило, молчали об этом до конца жизни.
Второй заставил себя подождать. Им стал технарский препод Ящика с погонялом РА.
Анька Маркизова, одногруппница Ящика, была широкая, тяжёлая, как сам Ящик и такая же малогрудая. Ящик млел от ее мелких усиков и редких, разовых, темных длинных волос на подбородке и на щеках. Ему нравилась ее манера одеваться по моде тридцатилетней давности с носочками под лаковые босоножки и с заткнутым за пояс носовым платком. Анька била копытом, виляла и была на редкость целомудренна.
— Ну ничего, даже хорошо — думал Ящик и старательно
зарисовывал на парах в тетрадь лысую двестипятидесятку серии АИР и апэшки. — Оклад положат, тут я Аньке весь расклад дам. Поженимся, поживем с мамой, а там посмотрим и уже маму к себе заберем…
