4

Эда не подняла головы от бумаг, когда в допросную ввели, наконец «этого…памфлетиста». Это был ее ход. Она только едва указала на стул перед собою, к которому профессионально и молча дознаватели приковали памфлетиста и отступили за его спину, скрываясь в тени.

            Эда закончила писать строку (которая, на деле была не проблеском в деле, а только фразой: «как же я хочу спать», написанную в одно слово и зеркально), и закрыла папку, после чего только бросила помощникам:

-Ступайте за дверь, я позову.

            Дознаватели кивнули и вышли ровно и хмуро, ничем не выделяясь среди стен в своих серых нарядах.

            Эда впервые взглянула на своего подопечного.

            У него оказался очень приятный лик, будто бы высеченный из ровного и равнодушного к своей участи мрамора. Черты лица благородно-спокойные, высокий лоб, ясный взгляд, золотистые волосы почти что по плечи. Развитая мускулатура, плотно сжатые губы – он не выдавал своего беспокойства и страха.

            «Либо этот человек храбрился, либо не осознавал своего положения, либо был готов к любой участи. Последнее – хуже всего. Пусть он просто окажется глупцом!» — подумала про себя Эда, но заговорила совсем о другом:

-Добрый вечер.

            Подопечный взглянул на нее так ясно, как и прежде, и нельзя было сказать, удивился он или нет такому началу.

-Меня зовут Эда, — продолжила девушка, откидываясь на спинку стула, — я – дознаватель короля Вильгельма, и я верю в то, что вы находитесь здесь невиновно.