Другой? Какой? До конца пытающейся отстаивать свое слово, но покорной долгу? Смирившейся со своей участью, с отцом и всем окружением, но похоронившей истинные мысли, а не уничтожившей, вопреки ожиданиям?
Лагот предпочел сделаться невидимым. Он прежде мельком видел принцессу Катерину и теперь понимал две вещи: она не уступит, и…народ предпочтет его правление правлению хоть сколько-то бывшей в чужом королевстве наследнице.
Но он не выдает триумфа.
Моро встревожен. Моро надеется, что принцесса обратит на него взор, но она растворилась, как будто бы не осознает. Затем – несколько порывистых шагов к младшей сестре и возглас:
-Вандея!
И Вандея стиснута объятиями своей родной сестры, и странное замешательство на ее лице проскальзывает, прежде, чем руки вспоминают эти объятия и обнимают в ответ.
-Мне жаль нашего отца, — шепчет Катерина на ухо Вандее. – Скажи, как твой муж обращается с тобою?
Вандея вздрагивает. Она еще не умеет играть в эти игры, но долг перед Божественной клятвой, осознание того, что ее сестра отрекалась от Луала ради брака, что сам брак ее сестры стал ничем, а был заключен на небесах, да наследственное и величественное заставляют Вандею оттолкнуть неожиданно Катерину от себя.
Она едва не отлетает совсем. Лагот вздрагивает вместе со свитой. Моро с трудом успевает сдержать себя от желания подхватить несчастную и непонимающую свою возлюбленную, вся вина которой в том, что она была оторвана от дома так долго и в том, что она покорилась обстоятельствам жизни, отреклась от Луала для богов другой земли и Божественной Клятвы со своим (уже не своим) супругом ради возвращения домой и изгнания узурпатора.
