-Да-а! – единый страшный порыв толпы и Ронан удовлетворенно замолкает, окидывая взором всю ту силу, что обитает в городе…

            В лучшей части города. В той, где обитает торговый люд, ремесленники и трактирщики. В той части, где есть понятия «добродетели».

            А в это же время есть еще один мир – мир презираемый, низкий, пристанище отребья. Но он тоже хочет жить, этот мир, тоже хочет восставать и являть свой гнев. Кто поведет его? Тот, кто сам столкнулся сч холодным презрением. Тот, кто был использован – сам может использовать. Мэтт долго был в тени, его шпыняли и швыряли со всех сторон, и теперь он собирается заставить считаться с собою…

            Движимый всем сдерживаемым бешенством, Мэтт поднимается на небольшой ящик, попавшийся на его пути и обозревает Пепельные ряды – теперь это его резиденция. Странно, что впервые за все время Мэтт не видит ее отвратительной, напротив, она кажется ему самой искренней в грязи и брани, в запахе тухлятины – вот что он сделает своей опорой.

-Они плевали на нас. Все – не только двор, но и наши же горожане. Они не верили в нас. Они смешивали нас с грязью.

            Здесь нельзя говорить долго. Чем короче фразы – тем яснее они отзовутся и Мэтт интуитивно угадывает это.

             И этот мир завершает буйство города.

            Армия присоединяется к лучшей части города, Ронан вдохновляет идейно массы, Мэтт занят отребьем…