Эда, державшаяся в отдаленно свите, уже валилась с ног и даже не пыталась представить, что сейчас происходит на «злополучных» улицах. Наверное, дознаватели и солдаты бегают там как перепуганные тараканы, загоняя по домам и лачугам любое нежелательное лицо.

            Впрочем, эти образы и представления еще веселили ее в самом начале пути, а вот уже к Торговой площади стало как-то не до смеха, но ее миновали быстро, и у самого края, где располагалась рыбацкая лавка, закрытая и…

            Эда даже не сразу сообразила, проходя, что одного из владельцев этой лавки – Двэйна нет в живых, Каллен в розыске, его невеста в тюрьме, и лавку должны были заколотить, но она стояла опустевшая, покосившаяся, однако, вполне открытая.

-Я думал ее закрыли, — хмуро, словно бы угадывая ее мысли, сказал Фалько, оказавшийся рядом и тоже разглядывающий лавку.

-И я думала так! – Эда обернулась на него, взглянула растерянно. Это ей не нравилось. Совсем не нравилось.

            Фалько заметил тревогу ее, спохватился и улыбнулся:

-Да брось, Эда! В пылу визитов могли и не успеть, забыть!

-А если вернулся его брат, Каллен? – с тревогой возразила дознаватель.

-От наших не уйдет! – заверил ее Фалько и путь по столице продолжился. Эда не разделила его уверенности, она не сомневалась в том, что лавка должна быть заколочена, а ее открытость не является элементом забывчивости!