-Извольте проследовать туда, — женщина отступила и Эда увидела ширму, за которой блеснуло зеркало.

            Пути назад не было. Платье приятно тяготило руки.

            Сложно было снять сначала серый плащ, сложить его и отложить в сторону под пристальным профессиональным ощупыванием чужого взгляда. Затем, глядя в зеркале на себя саму, снять верхнюю рубашку, брюки…

            Все было нелепым и неправильным, казалось почти насильственно-порочным, но Эда уже не остановилась бы, даже если бы Гилот вошел прямо сейчас и холодно-отрешенно взглянул бы на свою ученицу. Она чувствовала, что должна.

            Женщина скользнула к ней. Эда не успела дернуться, вздрогнуть, как оказалась втиснута, вброшена в чужую для себя оболочку, и темно-красная ткань легла на нее второй кожей, сдавливая непривычно-жестким корсетом грудь.

-Взгляните! – призвали ее. Эда взглянула на себя в зеркало и совершенно точно не узнала себя. Отразилась какая-то молодая девушка, не красавица, конечно, но имеющая определенный шарм и привлекательность, и даже какую-то диковатую грацию, когда движение стоит на тонкой грани между красотой и ловкостью и откровенной нелепостью.

            И тут Эда поняла, что эта молодая девушка – она и есть. Это ее движения. Это ее шарм. И платье, очевидно, теперь тоже будет ее.

-Ну как? – тихий шепот. – Вам нравится?

            Эда не знала, нравится ли ей – так было непривычно, но эта непривычность что-то толкнула в ее душе, словно бы дрогнула пружина, сжимавшая что-то, что приходилось прятать.