-Разум! Разум, Эда!

-Дважды предатель!

-Эда!

-Трижды…

            Сковер ударил ладонью по спинке стула, Эда вздрогнула, напугалась, и ее слегка завалило набок. Не глядя, бывший дознаватель вернул ее на прежнее место и в прежнее положение, а потом начал с самого начала:

-Эда, это свершившийся факт! Сейчас сложная ситуация.

-Ничтожество, — прошипела она, но Сковер сделал вид, что не услышал.

-Принцесса Катерина не отступит от своих прав на трон, Лагот тоже. Между ними – народ, что вообще не желает королей.

-Весь народ? – хмыкнула Эда и лицо Сковера исказилось, как от боли: она попала в точку. Народ желал чего-то, что сам пока не мог объяснить. Он буйствовал и они с трудом сдерживали силу, потому что рано было еще выпускать толпу на улицы.

-Пока нет.

-То есть вы сделали непоправимое, не озаботившись последствием?

-Эда…

            Но Сковер не стал продолжать, лишь снова с трудом взял себя в руки и заговорил о том, что было ему сейчас всего важнее:

-Эда, я не хотел тебе зла, но ты бы…Гилота тоже нет.

            Она не дрогнула. Она сдержалась. В ее глазах что-то только, правда, угасло, и Сковер понял, что что-то умерло вместе с этими словами. Эда чувствовала, что Гилот мертв, но пока это не было сказано, она могла сомневаться, могла себе лгать, могла обманываться!

            Он вырастил ее. Он судил ее родителей, которые были заговорщиками, а теперь она, Эда сидит напротив заговорщика…