Укол в сторону Дознавателй, может быть, и не находит пока ответа, но крючок уже зацеплен и на него, словно бы ниткой, снова и вновь будут наматываться такие вот другие крючки, такие вот слова, чтобы однажды дать отклик. И этот крючок не первый…

-Опять ты про дознаваталей! – король досадует: неужели нельзя сказать все так, как есть?

-Прости, мой король, — огорчается Кенот, — я хочу сказать, что я всего лишь человек и раб тебе, но слуга богов…

-Да говори же! – Вильгельм кричит, но он боится. Он боится ответа, а пуще того – тишины, что зловеще таится в устах Кенота.

-Я видел смерть, — Кенот возводит руки в скорбном жесте. – Твои Дознаватели принесли ее в замок.

            Сердце Вильгельма пропускает удар.

-О чем ты говоришь? – он срывается на шепот в волнении, не зная, что вдруг именно коснулось его страшной силой.

            Страшной силы той зависти, когда делится влияние между двумя-тремя особенно сильными фигурами. Кенот – властитель верхов, проводник воли богов, Гилот – обитатель подземелий, ангел закона и суда, так можно ли смирить их и свести, деля влияние на короля? Гилот знает все, Кенот – почти все. Гилот верит в то, что делает, Кенот верит в то, что говорит сам. Гилот полагает Кенота  тем, кто ради власти пойдет по головам, а Кенот считает, что Гилот под своим дознанием сводит личные счеты…

            И где-то между ними есть тоненькая полоска правды.